Анализ отрывка, поэмы А.С Пушкина Кавказкий пленник. .

Все поведение героя «Кавказского пленника» с начала его прибытия на Кавказ до бегства оттуда подтверждает его собственное признание, что он «вянет жертвою страстей», «без упованья, без желаний». Он живет прошлым, слушая черкешенку.

Итак, герой этой поэмы Пушкина – юноша, только «напустивший» на себя душевный холод, но на деле сохранивший и теплые чувства, и надежды. Он тесно связан с прошлым. «Грусть», «слезы», «мечты» все это знакомо ему; покоя они жаждет, а борьбы страшится

Стоит сравнить этот образ с тем, который вырисовывается из элегий: «Погасло дневное светило», «Я пережил своя желанья» – и мы убедимся, что герой «Кавказского пленника» есть отражение личности самого поэта, которого коснулась своим серым крылом «мировая скорбь». Это – юноша, покинутый ветреными друзьями шумной юности, юноша, еще привязанный к воспоминаниям прошлого, и потому тоскующий, юноша, у которого мягкое сердце, но мало энергии, который легко изнемогает в борьбе, но легко и ободряется.

Эта черта недолго удержалась за ним: у него и слезы градом льются; в порыве восторга он даже «вопит»... Таким образом, Байрон не имел глубокого влияния на создание героя «Кавказского Пленника». Если Пушкин и увлекался в это время произведениями британского поэта, то увлечение это не поработило его. Он оставался самим собою. Он был чужд байроновской энергии, далек от гордости и титанического «эготизма».

Сам Пушкин очень строго отнесся к своей поэме вскоре после её окончания. Он говорит в одном письме, что пытался создать в поэме «характерный тип» своего времени. «Я в нем хотел изобразить это равнодушие к жизни и к её наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами молодежи 19-го века». (Элегия: «Я пережил свои желания», написанная через два дня после окончания «Кавказского пленника», прекрасно рисует это настроение.) Но Пушкин признавал, что нарисовать этот «характер» ему не удалось. Тем не менее, он любил свою поэму, так как в ней были «стихи его сердца».

Тщетно некоторые критики указывали на несходство Пушкина и Байрона, на самостоятельность русского гения (Булгарин, Фарнгаген фон-Энзе, Надеждин, Белинский, Чернышевский, Катков, Добролюбов). Мнение о подчиненности тогдашнего Пушкина Байрону, неверное вследствие своей односторонности, отчасти дожило до наших дней.