Почему гроб называют домовиной?

Язык имеет свойство меняться. Иногда — существенно. Скажем, первоначально слово «гроб» означало, скорее, могилу, а не то, что в неё опускают (и ближайшими его родственниками является «сугроб» и «грести»).

А ещё язык довольно часто «консервирует» какие-то давно уже отжившие традиции и верования (что, согласитесь, для ученых весьма удобно).

В данном случае это именно так.

Слово «домовина» практически сразу ассоциируется в нашей голове (во всяком случае, если русский язык нам знаком) со словом «дом». Собственно, это неудивительно: эти слова — родственники. Если следовать правилам русского (или точнее — славянского) словообразования, «домовина» — это женский вариант «дома».

Причина возникновения столь странной для современного человека ассоциации заключена в верованиях наших предков.

Древние славяне (как впрочем и все древние народы) полагали, что смерть — вещь не окончательная. Умирая в «этом мире», человек рождался для другого, «потустороннего», и его существование в «том мире» было гораздо продолжительнее. Даже в те периоды, когда наши предки верили в переселение душ, жизнь здесь выглядела, скорее, краткосрочной командировкой по сравнению с жизнью там. По сути, «там» была вечность.

Так что, жизнь земная рассматривалась как временная, а вот жизнь «по ту сторону смерти» — как нечто постоянное.

Что такое «дом»? Мы называем так помещение или строение, в котором мы живём. Или даже просто место жительства. А если предки верили, что после смерти человек продолжает жить, только где-то по ту сторону, то как ещё они могли называть «место его постоянного пребывания»? Разумеется, «домом».

Делу помогало ещё и то, что словом «дом» обозначалось не только место жительства, но и семья, род. Умирая, человек не исчезал — он оставался в семье, лишь присоединялся к той её части, которая уже отсутствовала вживе, уходил к своему дому (роду).

Подтверждение этому можно найти, например, у лужицких сербов, где слово «домовина» по сей день означает «родина», «союз» (и безо всяких там умерших).

Так что гроб называли «домовиной», потому что он и был домом — местом последнего пребывания, точкой, где умерший соединялся со всеми своими предками в одной семье, чтобы продолжать жить по ту сторону смерти, вечно.

Ну и напоследок о том, почему ассоциация с домом сохранилась и закрепилась настолько прочно.

Дело в том, что у части древних славян существовал весьма оригинальный способ погребения. Оно, собственно, погребением не было, поскольку никого никуда не закапывали. Тело умершего (с запасами еды и некоторыми предметами утвари) помешалось в самый натуральный дом, правда, небольшой и, как правило, приподнятый над землей на высоких пеньках — ножках. Устраивался такой дом подальше от поселений (ведь чем дальше за околицу — тем больше мир обыденный, Явь, преображается в мир потусторонний, Навь), дверями — в сторону леса (чтобы умерший не пришёл и не забрал кого-то до срока к себе). Окон в них обычно не было, но их-то и в обычных домах того времени нечасто делали. И стояли по лесам такие вот «избушки на курьих ножках» — дома, где жили покойники.

Их так и называли — домовинами. И никого это не удивляло: ну, да, мы с батей, матерью и братьями живем здесь, в деревне, в деревянном доме-срубе, а дедушка, умерший в прошлом году, - тоже в доме-срубе, но там, по ту сторону, где все умершие живут. А как же ещё?

Распространены такие обычаи были больше по северам (землю долбить тут было большую часть года сложновато).

Но и южнее братья-славяне всё бы правильно поняли: верили-то одинаково. Разве что для покойников устраивали огненное погребение — краду, но прах потом помещали в небольшие домики, которые часто устраивали на высоких столбах.

Позже, когда славяне уже стали хоронить умерших в земле, в ногах могилки часто устанавливали шест с небольшим домиком. Этаким скворечником с крутой крышей и перекладинкой-насест­ом. Делалось это для того, чтобы умерший мог навещать живых родственников: ведь хотя покойники больше и не жили в старых домах-на-ножках, но души их в образе птицы вполне могли прилетать (и для этих временных свиданий было нужно особое место — дом).

Кстати, пережиток древних верований просматривается не только в сохранившемся с тех времён слове, но и в ещё использующейся у нас обрядности. На современных кладбищах ещё можно встретить (правда, уже очень нечасто) погребальные кресты, навершия которых венчает небольшая двухскатная крыша — остаток прежнего, языческого, «дома для умершего».